Часы Джихан: убийство правды
Журналисты Джихан Бильгин и Назым Даштан, освещавшие атаки Сирийской национальной армии (СНА) на плотину Тишрин и линию Керекозак на северо-востоке Сирии, стали мишенью турецкого беспилотника 19 декабря 2024 года. Журналисты погибли. Их тела не были возвращены семьям и не были доставлены в родные города для захоронения. Несмотря на то, что с момента их гибели прошел уже год, эффективного расследования нападения так и не было проведено, и общественности не было дано удовлетворительного объяснения. Таким образом, право семей на траур было ущемлено. Однако часы Джихан остаются символом не только момента смерти, но и безнаказанности, отрицания и систематического замалчивания правды.
Это нападение на журналистов рассматривается не как индивидуальная «неправильная цель», а как политическое убийство, направленное непосредственно на подрыв правды. Это нападение на свободу прессы также запомнилось как часть систематической практики, направленной на сокрытие военных операций в регионе.
«Моя совесть не позволяет этого»
В преддверии первой годовщины убийства журналистки Насым Бильгин, отец Джихан Бильгин объяснил, почему его дочь решила работать журналистом в Рожаве и каковы были её моральные мотивы:
«Джихан была умной девушкой. У неё были отличные коммуникативные навыки. Она любила людей. Джихан видела менталитет ИГИЛ* и не могла его терпеть. Когда она видела, как убивают детей, она говорила: «Моя совесть не позволяет этого». Она настояла на поездке в Рожаву, чтобы показать правду, противостоящую этой жестокости. Она работала в прессе и решила поехать туда. Сначала она нас не предупреждала. Мы узнали об этом позже. Правительственные чиновники рассказали мне об этом. Я сказал: «Я ничего об этом не знаю.
Джихан была смелой, предприимчивой женщиной. Она была щедрым человеком. Если у неё был кусок хлеба, она делила его на четыре части и ела со своими друзьями. Она никогда не ела одна. Она говорила: «Давайте поедим вместе». Она была доброй и дружелюбной, постоянно стремилась к истине. У нее не было никакого оружия, она просто гналась за правдой. Она никогда ничего не искажала и сообщала именно то, что там происходило».
Политика безнаказанности: смерть существует, но нет документов
Процесс, последовавший за смертью журналистов, является типичным примером режима безнаказанности. Насым Бильгин, заявив, что государство избегает признания смерти журналистов, сказал, что они, родные Джихан, обратились в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), но даже самые основные права не получили признания:
«Мы обратились в ЕСПЧ, юристы работают над этим. Но что бы мы ни делали, они не признают смерть моей дочери. Несмотря на многочисленные обращения, «свидетельство о смерти» не выдается. Если бы смерть была признана, возможно, мы смогли бы привезти ее тело сюда. Очень больно, когда тело нашего родного человека находится далеко, и мы не можем к нему добраться».
Траур также запрещен
Эта политика лишает семьи не только справедливости, но и права на скорбь. Отец Бильгин заявил, что ему систематически препятствуют добраться до могилы его дочери, сказав: «Я много раз пытался увидеть ее могилу. Но меня не пропускают через пограничные переходы. Я хочу поехать в Рожаву, но мне не разрешают». Это препятствие продолжает нарушать право на доступ к покойному и право на скорбь, которое признано основополагающим правом человека в соответствии с международным правом.
Призыв к миру
Несмотря на все произошедшее, отец Бильгин призывает не к гневу, а к миру. Относительно продолжающегося процесса установления мира и демократического общества он заявил: «Существует мирный процесс, и мы хотим, чтобы он завершился. Мы хотим жизни, где все стороны больше не страдают, жизни без каких-либо проблем. Мы больше не хотим этой боли. Мы хотим, чтобы кровопролитие прекратилось. Мы надеемся, что мир будет достигнут. Мы надеемся, что оружие наконец замолкнет. Как долго это может продолжаться? Люди умирают с обеих сторон. Мне очень больно. Людям не следует умирать, независимо от того, на чьей они стороне».
В заключение отец Бильгин обратился к прессе и общественности с публичным призывом относительно своей дочери Джихан: «Поддержите её, следите за её делом. Не дайте моей дочери быть забытой. Следуйте по её стопам и стремитесь к правде. Пишите о том, что произошло, что она пережила. Не дайте Джихан быть забытой».
После своих последних слов он показал нам сумку с вещами своей дочери. В сумке находились ее одежда, ручки, личные вещи, фотоаппарат и остановившиеся часы с треснувшим стеклом.
