Гюндюз Шахинкая: я страдала, взрослея без отца, и моя дочь не должна повторить этот путь
Судебная система, действующая под влиянием правительства, продолжает применять «закон врага» против оппозиции и несогласных в Турции, оставляя людей с разбитыми жизнями. В рамках этой системы достаточно быть втянутым в любое расследование, чтобы стать объектом слежки надолго; людей лишают свободы на месяцы и даже годы на основании пустых материалов дел и незаконного судебного разбирательства.
Агент по недвижимости Меджит Шахинкая стал одной из последних жертв этого многолетнего карательного подхода. Он был приговорен к восьми годам тюрьмы только на основании спорных утверждений анонимных свидетелей и по обвинительному заключению, подготовленному против муниципалитета Стамбула. В конечном итоге мужчина провел за решеткой четырнадцать лет жизни. После освобождения Меджит начал строить свою жизнь с нуля, женился и открыл собственное дело. Но как только его работа стабилизировалась и семья начала готовиться к рождению дочери, Меджита снова задержали, на этот раз по обвинению в том, что он «готовился совершить незаконное деяние».
Его жена, журналистка Синем Гюндюз Шахинкая, подчеркнула в беседе с ANF, что Меджит провел на свободе всего полтора года, после чего последовал новый арест. Синем – дочь Мехмета Гюндюза, который был убит во время резни в Гази. Она сказала: «Когда моего отца застрелили во время бойни 12 марта, мне было шесть лет. Я знаю, как больно расти сиротой, и не хочу, чтобы моя дочь испытала такую же боль».
Они начали стучать в дверь на рассвете 30 сентября
Синем управляла конторой по продаже недвижимости в районе Гази вместе со своим мужем Меджитом; женщина столкнулась с крахом всей своей жизни, когда полиция провела обыск в их доме на рассвете 30 сентября 2025 года. На тот момент она была на восьмом месяце беременности и описала случившееся так: «Мы проснулись, когда в пять утра в дверь постучали. Около десяти-пятнадцати полицейских в масках и с оружием в руках выломали стальную дверь и ворвались внутрь с криками: «Лежать!». Меджит начал протестовать и сказал: «Почему вы так входите? Если бы вы постучали как обычно, мы бы открыли». Женщина-полицейский держала меня в углу, пока они обыскивали дом, после чего меня увели. Я никогда не забуду последний взгляд, как он посмотрел на меня, прежде чем покинуть дом. В его глазах было глубокое потрясение».
Риск выкидыша
Стресс, который женщина испытала после рейда, создал угрозу выкидыша. Её муж был доставлен в полицейское управление Ватан в Стамбуле и провел под стражей три дня, после чего его отвезли в здание суда в Чаглаяне, который вынес решение об аресте по обвинению в «членстве в незаконной организации», даже не допросив мужчину. Синем отметила, что прокурор даже не позволил её мужу выступить с заявлением: «Моего мужа, который был так рад рождению нашей дочери, внезапно увезли в тюрьму Мармара в районе Силиври. И я осталась там, беременная на последнем сроке. Мне было некуда обратиться».
Даже список недвижимости, который разместил муж Синем, был расценен правоохранительными органами, как «организационная деятельность».
Шахинкая отметила, что эти проблемы коснулись не только её мужа – в рамках этой же операции были задержаны ещё четырнадцать человек, и эти события сразу же попали в заголовки проправительственных СМИ. Обвинения, содержащиеся в материалах дела, выглядели совершенно абсурдно. Синем рассказала, что управляла небольшой конторой по продаже недвижимости под названием Devran Gayrimenkul в районе Гази вместе с мужем, и продолжила: «Я работала репортером на IMC TV и Artı TV, но ушла с этой работы, чтобы помогать мужу. В его деле обвинение расценило даже объявление о продаже дома, которое он выставил на продажу, как доказательство преступления. Клиент просил Меджита повесить табличку о продаже своего дома. Он вешает табличку, и это представляется как доказательство «членства в преступной организации». Они отследили его телефонный разговор с клиентом, где мой супруг говорит «мы можем повесить эту табличку здесь», имея в виду информацию о продаже. Эти слова были сочтены достаточным доказательством его вины».
Денежные средства, отправленные клиентами через IBAN, были сочтены «финансированием организации».
Синем продолжила: «Они на этом не остановились. В нашем районе есть спортивный клуб «Гази», где дети учатся играть в футбол, и тот факт, что мой муж иногда ходил туда смотреть матчи, также вошел в доказательную базу. До того, как мы открыли наше агентство недвижимости, у нас было кафе в Гази. Деньги, которые клиенты переводили моему мужу через IBAN, кофе за 50 турецких лир, что мы выпили вместе, деньги на лечение, которые он отправил своей матери-инвалиду, даже канцелярские принадлежности, которые он покупал и выслал своей сестре для её детей, – всё это было обозначено как «финансирование незаконной организации». Материалы дела показывают, что проживания в Гази, открытия кафе в этом районе и наличия собственного бизнеса достаточно для привлечения к уголовной ответственности».
Меджит провел 15 лет в тюрьме из-за ложных показаний
Синем Гюндюз Шахинкая сказала, что её супруг провел годы в заключении совершенно незаконно, отметив, что в 2009 году он был приговорен к восьми годам лишения свободы на основании ложных показаний секретного свидетеля и, поскольку Меджит возражал против этого приговора, в итоге он оказался в тюрьме в общей сложности на пятнадцать лет. Синем напомнила, что сама система учета показаний тайных свидетелей сейчас широко обсуждаются из-за давления на Народно-республиканскую партию (НРП), но, тем не менее, преследования продолжаются уже много лет, и продолжила: «Мой муж получил восьмилетний срок заключения только потому, что два тайных свидетеля утверждали, что он принимал участие в протестах против саммита НАТО. Однако, в 2004 году Меджиту было всего 14 или 15 лет, и он никогда не участвовал ни в каких подобных акциях. Позже, когда он находился в тюрьме, к его сроку добавили ещё семь лет, поскольку он был возмущен незаконным постановлением и заявлял об этом, стуча в дверь своей камеры и скандируя лозунги. Он провел семь лет в одиночной камере в Ване. После освобождения он решил начать новую жизнь, но и этого ему не позволили. Ему удалось провести на свободе только полтора года. Шесть месяцев из этого срока он пролежал дома, потому что сломал ногу в аварии на мотоцикле, а остальное время пытался поставить наш бизнес на ноги. Мой муж – трудолюбивый, преданный своему делу человек, который всегда был полностью сосредоточен на труде. Как только ему, наконец, удалось привести свою жизнь в порядок, его снова забрали полицейские. Ему даже не позволили присутствовать при рождении нашей дочери. Она родилась десять дней назад, 3 ноября, но её отца там не было».
Пусть это угнетение прекратится
Отец Синем, Мехмет Гюндюз, был убит во время резни в Гази. Тогда ей было всего шесть лет; его жизнь оборвалась ночью 12 марта 1995 года – Мехмета убила пуля, выпущенная из полицейской бронированной машины перед местным Джемеви (местом поклонения алевитов). Его дочь долгие годы жила с болью, взрослея без отца, и подчеркнула, что не хочет, чтобы её дитя испытывало такие же страдания. Синем сказала: «Я пережила эту боль и видела жестокость. Моя дочь не должна так жить. Я выросла без отца, и когда я смотрю на своё дитя, я снова и снова переживаю эту боль. Каждый раз, когда я вижу своего ребенка, я вспоминаю себя. Когда мой отец был убит, мы трое, я и мои братья и сестры, остались сиротами. Моей младшей сестре было всего двенадцать месяцев, и она всё ещё лежала в колыбели, а брат только-только научился ходить. Никто не имеет права так поступать. Забрав моего отца, они украли у меня детство; вынудив моего мужа провести пятнадцать лет в тюрьме, они украли его молодость; и теперь, снова арестовав его без каких-либо законных оснований, они хотят, чтобы моя дочь росла без отца. Это выходит даже за рамки того, что мы называем законом врага, это превратилось в месть, и с этим невозможно смириться. Когда я навестила своего мужа во время закрытого свидания, я видела, что он чувствовал боль от того, что не может быть с нашей дочерью. Он снова стал жертвой несправедливости и беззакония. Это серьезное нарушение прав. Я не хочу знакомить своего ребенка с её отцом в тюрьме. Я хочу, чтобы это беззаконие немедленно прекратилось. Пусть это притеснение прекратится сейчас же. Пусть мой муж будет освобожден и вернется в свой дом».
