Последний езид в Игдыре!

В предисловии, написанном писателем Хасаном Озкылычом, суть книги передана прекрасно: «Этот первый роман Мехмета Кума. Кратко говоря «Последний езид», является романом об этой атмосфере, этой загадочной ауре», — пишет он. Давайте прочитаем вместе:

«В Карсе в период холодной войны находилось советское консульство. Я знаю, что люди, проходившие мимо здания консульства, отворачивали лица в другую сторону, не смея даже взглянуть на него из страха. Нам постоянно твердили, что за границей находятся вражеские страны «железного занавеса», которые в любой момент могут прийти и оккупировать нашу страну.

Та сторона (другой берег реки Аракс, то есть территория под советским контролем — Ф.Б.) была для нас, детей, не только пугающим местом, но в равной степени местом загадочным.

Я всегда задавался вопросом, что происходило в приграничных провинциях и районах помимо того, что я слышал в детстве. Читая роман Мехмета Кума, я могу сказать, что он во многом удовлетворил мое любопытство.

Читая роман, я словно наяву ощутил, какое множество репрессий, пыток и произвольных арестов происходило даже в маленьком городке, соседствующем с Советскими Социалистическими Республиками.

Судьба городка находится в руках одного человека — начальника разведки Хюсню Бингёля. Имена тех, кто приходит с той стороны границы, и местных диссидентов заносятся в черный список.

Маме, подвергающийся репрессиям и изгнанию за то, что он езид, и в конце концов ставший жертвой гнева Хюсню Бингёля; Нагы-бей — демократ, интеллигент и диссидент, вызывающий в городке огромное уважение, чья возлюбленная осталась по ту сторону границы и который, чтобы утолить тоску, часто ныряет в холодные воды Аракса и кричит в сторону Той Стороны; и жители городка, где царит невежество и необразованность…

Влияние продолжающейся Второй мировой и еще долгих лет холодной войны, борьба за самооборону «Последнего езида», подозреваемого в шпионаже, — все это оживает на страницах романа с поэтическим языком и визуальной яркостью».

На задней обложке поэт и писатель Э. Бюлент Ярдымджи сделал следующие наблюдения:

«Эти земли, замешанные на боли и слезах, до сих пор продолжают истязаться. Журналист и писатель Мустафа Хош отметил: «Противовесом «Неотурции» является память».

Мехмет Кум своим криком «Последний езид» освещает нашу память. «Последний езид» — это пощечина традиционалистам, тьме, несправедливости и беззаконию, рожденная стремлением к правде. 

Эта книга, помимо исторического, социального, социологического и психологического анализа и отсылок, является еще и визуальным пиром, созданным языком». 

К вышеприведённым двум цитатам я хотел бы добавить следующее: Мехмет Кум с поэтическим мастерством описывает окружающую его среду, единение человека и природы: 

«Сюрмели Чукуру (регион Ыгдыра и его окрестностей, по сути бассейн Аракса – Ф.Б.), приютивший множество цивилизаций, посреди степи словно излучает изумрудно-зеленый свет. Долина, где горы и скалы благоухают диким чабрецом, сладка как абрикос. Куда бы вы ни пошли, часть вашего сердца останется здесь. Вы всегда будете чувствовать, что чего-то не хватает.

Тоска, боль, страсть, радость сплетутся в клубок и осядут в вашем сердце. Ваша тоска станет песней, сегахом (в традиционной музыке – нота «си» и соответствующий ей лад), плачем, мугамом (классический жанр азербайджанской музыки). Станет зынгытом. 

Ваши глаза затуманятся, сердце будет пылать, в носу защемит. Воспоминания не отпустят вас. Как плющом, вы обовьетесь тоской со всех сторон. Краски поблекнут. Посереют; будут кружиться, словно листья, тронутые морозом. Вы застынете, будете уходить в себя снова и снова. 

Тоска изотрет вас в порошок. Вы расправите крылья и взлетите к хребтам Караджа-Араса; то перевоплотитесь в перепелку, чтобы вспорхнуть над пшеничными полями, то станете куропаткой, парящей по холмам. Станете орлом, наблюдающим долину из расщелины скалы. 

Станете пчелой, собирающей нектар с каждого цветка. Застынете цветком на ветке абрикосового дерева. Станете ручьем, стекающим с гор, и хлынете в долину бурными потоками. Пыль и прах долины покроют вашу голову. Попадут в глаза. Перед вами пронесутся дни, канувшие в прошлое. 

Будь то со стороны Эрзурума, Карса или Догубаязита – вам предстоит преодолеть вздымающиеся к небу крутые горы, долины и холмы. Гора Арарат, словно ведущая хоровод невеста в фате, улыбнется вам. Подняв голову, вы увидите горы, обнаженные, словно новорожденные младенцы. 

Приходит весна, и горные луга, словно курдские ковры (халича), ткутся стежок за стежком. Оттенки зелени сливаются с глубиной синевы. Небо оживлено: сорока, хохлатый жаворонок, зимородок, горлица, щегол, коноплянка, удод, скворец, воробей… и множество других птиц превратили небо в весенний праздник…

Гуляя здесь, вы услышите легенды, что не сходят с уст седобородых старцев. Вспомните их бесконечные наставления. Когда присядете на камень, оглядитесь вокруг.

Внимательно осмотрите основание камня, каждую его щель. Будьте начеку. Остерегайтесь летающих змей. Вы увидите желтых, алых, черных змей, серых змей, подкрадывающихся к вам сзади. Встретите двуглавых змей, змей, свистящих, с бородами, с усами, с обезьяньими мордами, изрыгающих пламя».

Если позади покажется огромная гюрза — вспомните совет не оглядываться и бежать зигзагами. Ни в коем случае не пытайтесь убить змею! Змеи злопамятны — их сородичи обязательно выследят вас и отомстят при первой возможности.

Блуждая среди маков от подножия Арарата к Башкёю, вы вдруг увидите кладбище Ахора на склоне серого холма, обращённого к Еревану. Каждое цветное надгробие, словно витрина ювелира — пока глаз любуется одним, мысли уже прикованы к другому.

Перед спуском в долину река Карасу, пробивающаяся сквозь горные расщелины, двумя рукавами бесшумно впадает в Аракс. Кряквы, выдры, лысухи и множество пёстрых птиц будто создали здесь, среди камышей, своё убежище от людей.

Временами вам будут встречаться деревни, сохранившиеся со времён пророка Ноя. Местные старцы расскажут, что здесь когда-то жили «поклонники Дьявола». Босоногие загорелые дети будут бегать за вами, а мелодии пастушьих свирелей ласкать душу.

Особое внимание привлёк рассказ о начальнике МАХ (позднее MIT) в Ыгдыре Хюсню Бингёле:

«Турецкие переселенцы из Еревана, обосновавшиеся в Ташбуруне, не нашли покоя и здесь. Хюсню Бингёль взял деревню под плотный контроль, никому не давая спокойно вздохнуть. На каждого он смотрит как на потенциального шпиона. Фактически установил блокаду. Четырём семьям запретил покидать деревню. В прошлом месяце приказал одному бедняку в течение 24 часов покинуть пределы провинции. Бедняга за ночь собрал пожитки и ушёл. Говорят, (Хюсню Бингёль) приказал убить ещё четверых из этой деревни».

В 1931 году Хюсню Бингёль добровольно уволился из армии и вышел в отставку в звании майора. Год спустя телеграммой он был назначен в Ыгдыр инспектором регионального отделения МАХ (Национальная служба действий). Это был образованный, опытный военный. Особенно хорошо знавший данный регион, он был сочтен подходящим для этой важной миссии. Поселившись в Ыгдыре, граничащем с тремя странами, он пытался держать границы под контролем. 

Со временем он стал легендой среди народа, почти что святым. Поэтому люди одновременно и уважали его, и очень боялись. В Ыгдыре все называли его «Дядя Хюсню-бей». Задержанных он допрашивал сам, наказание определял сам. И ни перед кем не отчитывался. Что хотел, то и делал. 

«Дядя Хюсню-бей идёт!» — раздался крик, эхом отразившись в узком переулке Республиканской улицы. Прохожие бросились врассыпную, быстро освобождая дорогу. Торговцы поправили одежду, пригладили волосы и выстроились перед своими лавками. 

Когда Хюсню Бингёль появился в начале улицы, на неё опустилась глубокая тишина. Его лицо напоминало бронзовую статую. Уверенный в себе, с холодным и пронзительным взглядом, он окутал улицу страхом. Густые усы были закручены вверх, а мохнатые брови, словно кукурузные рыльца, нависали над глазами. 

Как всегда, его пиджак был безупречно гладким, а брюки — острыми как бритва. На нём была белая рубашка и красный галстук. Он шёл твёрдой походкой. Торговцы тканями, кузнецы, медники, парикмахеры, портные, скобяных дел мастера… почтительно кланялись, приветствуя его.

Лицо его всегда было хмурым, никто не смел взглянуть ему в глаза или заговорить. Те, кто случайно оказывался у него на пути, теряли дар речи и в страхе разбегались по сторонам. 

Сеть осведомителей Хюсню Бингёля была обширной. Один из его шпионов, отправленных в Ереван, был пойман и наказан, судьба второго осталась неизвестной. Внутри страны у него тоже было множество информаторов — местные жители доносили «Дяде Хюсню-бею» на азербайджанцев Ыгдыра, слушавших радио Баку, которое в то время было рупором Азербайджанской Народной Республики, входившей в состав СССР. То же самое касалось и тех, кто слушал курдские передачи Ереванского радио.

Подчинённые Хюсню-бея на лошадях объезжали деревни вдоль границы по Араксу (особенно в Армении и Нахичевани), следили за крестьянами и горожанами и отправляли разведотчёты в штаб МАХ. Подозреваемых арестовывали и бросали в подземелья штаб-квартиры. Доктор Мехмет Кум так описал этот центр допросов и пыток: 

«Здание МАХ находилось в центре Ыгдыра. Внутри оно было заполнено тюрьмами и коридорами. Луч света, пробивавшийся сквозь ржавые решётки тюремного окна, больше напоминавшего дымоход, рассыпался по земляному полу камеры. В дрожащих жёлтых лучах плясали пылинки, летали комары и мухи… С наступлением вечерней тьмы начинались бесконечные ночи. Со всех сторон этот провал в преисподнюю, именуемый МАХ, был окутан мраком…»

Нагы-бей, азербайджанский турок, живший в Ереване и позже переехавший в Стамбул, был серьёзным интеллектуалом и в то же время человеком большой души, часто бывавшим в Ыгдыре по торговым делам. Он никак не мог смириться с тем, что его возлюбленная Санам осталась по ту сторону Аракса; иногда он бросался в холодные воды реки и кричал в сторону противоположного берега: «Санам!» 

Езид Маме, тоже тосковавший по любимой девушке, при любой возможности тайком перебирался в Ереван. По этой причине Хюсню Бингёль невзлюбил Нагы-бея и даже подозревал его в шпионаже. Нагы-бей так отзывался о Хюсню Бингёле: «Мы с ним не сошлись характерами. Он подозревает меня в том, что я русский шпион. К тому же некоторые из местных богачей завистливы и недоброжелательны. Они сплетничают за моей спиной и хотят, чтобы я перестал приезжать в эту деревню. Каждый день они несут Хюсню Бингёлю всякие небылицы!».

И вот однажды этого самого Нагы-бея схватили и подвергли допросу в подземельях здания МАХ. Его судьба осталась неизвестной; вероятно, он был убит. 

Езид Маме, приятельствовавший с Нагы-беем и хромавший на одну ногу, по той же причине подвергся пыткам во время допроса в застенках МАХ. Улучив момент (во время одного из свиданий), он с помощью ложки, переданной ему матерью Фате, проделал дыру в глинобитной стене тюрьмы и сбежал. После долгого и трудного побега, хотя ему и удалось ускользнуть от сети осведомителей, раскинутой Хюсню Бингёлем, он был схвачен своим товарищем по армии и передан в руки одного аги из Халфали, который доставил его в штаб МАХ. 

И Нагы-бей, и его друг-езид Маме, и десятки других невинных людей, вроде ничего не подозревавшего армянина Мыкырдыча (Мкртыча), стали жертвами гнева Хюсню Бингёля, проходивших по разряду «обычных подозреваемых». Так был уничтожен и «Последний езид» в Ыгдыре — ещё один цветок, вырванный с корнем из долины Сюрмели.

Так завершается эта история. Никакого чуда не произошло! Лишь божественная кара постигла узы братства и дружбы! 

Очаг братства в Ыгдыре: «Мысль-Отаг»

В Ыгдыре существует инициатива под названием «Мысль-Отаг», одним из основателей которой является доктор Мехмет Кум. Во время моего визита в июле мне довелось познакомиться с некоторыми из её создателей. Вернувшись в Стамбул, во время съёмок видеоролика о деятельности объединения, в моей голове постоянно звучали слова доктора Кума, считающегося по происхождению азербайджанским турком: 

«Уже два года мы собираемся вместе для обмена мнениями. В основном обсуждаются вопросы культуры, искусства и литературы. Параллельно поднимаются проблемы города и его окрестностей. Иногда также проводятся дискуссии по общегосударственным вопросам. Периодически мы приглашаем учёных, мыслителей, экспертов и интеллектуалов, чтобы воспользоваться их идеями. 

Одна из наших целей — вносить вклад в городскую культуру, другая — развивать культуру совместного проживания. Культура совместного проживания крайне важна для восточных стран, особенно для Турции. Мы не будем отчуждать друг друга, не будем заниматься расизмом.

Расизм — это шизофреническое поведение. Нам пора уже избавиться от этого. Разве это легко? Нет, не легко! Если взглянуть на Ыгдыр в целом, некоторые политики и их окружение делают всё возможное, чтобы наживаться на расизме от выборов до выборов. Мы должны всегда твердо противостоять им. 

Я всегда говорю: мы — ветви одного дерева. Мы — цвета одного соцветия. Мы — две стороны одного яблока. И мы никогда не должны навязывать друг другу роли. Не должны отчуждать. Одна из наших самых больших ошибок — это предписывание ролей другим. Вместо этого мы должны слушать, понимать и уважать мнения других».

Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов публикуемых материалов.

Источник