Афганские женщины десятилетиями переживают угнетение и насилие — начиная от советского присутствия, продолжившегося годами гражданской войны, и достигшего своей жесточайшей точки при власти талибов, которые крайне ограничили их свободы. Несмотря на всё это, многие женщины продолжали бороться за образование и базовые права, выживая в жестоких и бесчеловечных условиях.
Сара Шарифи (псевдоним) рассказывает свою историю, которая является не просто повествованием о тяжёлой жизни — это живое свидетельство стойкости и надежды афганских женщин. Она выросла в бесчеловечных условиях после советского присутствия в стране и была вынуждена мигрировать, однако никогда не отказывалась от своей мечты. С несгибаемой решимостью она продолжает борьбу за свободу женщин на своей родине, становясь голосом безгласных и примером женщины, создающей перемены вопреки всем препятствиям.
«Жизнь была наполнена страхом и молчанием»
«В начале моего пути, — рассказывает она, — я жила в одном из самых современных районов столицы. С момента моего рождения моя страна страдала под советским присутствием. Мой отец, яростный противник поддерживаемого СССР правительства, дважды был арестован партиями «Хальк» и «Парчам», которые заявляли, что являются коммунистическими, но вели себя как фашистские режимы, продававшие нацию и народ ради власти».
Она продолжает:
«Отец иногда описывал пытки, которые пережил в тюрьмах партий — ужасающие рассказы о жестоких избиениях, оскорблениях, направленных против матерей и сестёр, о том, как задержанных раздевают, обливают кипящим маслом, выдёргивают ногти, подвергают электрическим шокам, заставляют часами стоять и даже закапывают заживо. Советские силы и их местные союзники атаковали деревни, а при любом сопротивлении отвечали тяжёлыми бомбардировками и неописуемыми зверствами. В этом аду США, Пакистан, Иран и Саудовская Аравия воспользовались моментом, создав семь партий в Пешаваре и ещё восемь более радикальных группировок — начался новый этап конфликта».
Она вспоминает:
«Я была ребёнком и жила с семьёй на территории, контролируемой Исламской партией Гульбеддина Хекматияра, которого называли “Мясником Кабула”, в то время как силы Ахмада Шаха Масуда находились неподалёку. Мы буквально жили на линии фронта, где столкновения не прекращались ни днём, ни ночью».
«Моя мать часто не могла даже приготовить еду, потому что мы жили в подвале. Родителям приходилось укрывать соседей, спасавшихся от бесконечных обстрелов. Жизнь была смесью страха и стойкости, где само выживание становилось ежедневным достижением».
Когда война усилилась, семья бежала на две недели, чтобы найти безопасное место вдали от линии фронта. Вернувшись, родители решили отправить детей в родное село, где обстановка была стабильнее.
«Разлука была болезненной — мы были очень привязаны к родителям, — но мы уехали в слезах, вынужденные обстоятельствами. Спустя месяц мы с братьями и сёстрами мигрировали в Пакистан, чтобы продолжить учёбу. С той самой поры миграция стала для нас синонимом изгнания и лишений».
Она вспоминает, как мать скрывала своё горе, но позже друзья рассказали, что она плакала день и ночь.
«Она заболела от тоски, но продолжала поддерживать нас, воспитывать как сознательных и активных женщин. Она была героем в моих глазах, бесстрашной женщиной, которая поощряла меня учиться и вложила в меня силу и решимость. Без неё я была бы сегодня неграмотной».
Спустя годы разлуки она вернулась в Афганистан незадолго до падения первого режима талибов. Мать была больна, но её настоящая боль была в разлуке с детьми.
«В нашем районе я была единственной образованной женщиной, тогда как девочки моего возраста не учились вовсе. Благодаря уважению к моей матери мы открыли бесплатные учебные курсы для девочек».
После окончания учёбы в Пакистане она не смогла больше терпеть разлуку с матерью и вернулась во время первого правления талибов, когда Кабул превратился в разрушенный город.
«Мне приходилось часами ждать автобуса, пока он не заполнится. Меня заставляли носить бурку. Талибы носили кабели, которыми хлестали женщин, считавшихся ими “неприличными”. Я ненавидела пятницы — по пятницам на стадионе Кабула за воровство отрубали людям конечности, а тела или части тел развешивали на площадях как предупреждение».
«Убийства и смерть стали частью повседневной жизни»
Она рассказывает о пятнице, ставшей «ужасной», когда Зармина — женщина, казнённая талибами и снятая на видео RAWA — была убита публично.
«В те времена страна тонула в насилии и разрушении. Убийства и ампутации были не исключением — они были повседневностью. Афганистан почти опустел. Без безопасности единственным развлечением женщин были редкие встречи с подругами. Не было никаких нормальных услуг, образование существовало только для мальчиков и было лишено научного содержания».
Она вспоминает резню в Бамиане, разрушение статуй, сожжение земли и домов, и резню хазарейцев в Мазари-Шарифе. Она помнит первые авиаудары НАТО и США по Кабулу 7 октября 2001 года — бомбардировка военной базы рядом с её домом произошла в 19:00.
Когда режим талибов пал, женщины впервые вздохнули свободно — сняли бурки, вернулись в школы и университеты, присоединились к правозащитным движениям.
«Я стала свидетельницей этого стремительного перехода от подавления к поверхностной демократии и начала учёбу в университете Кабула. Моя мать не была рядом физически, но её память всегда была со мной».
В течение двадцати лет, несмотря на иностранную оккупацию и коррупцию правительства, афганские женщины продолжали борьбу и достигли заметного политического сознания.
«Партия солидарности Афганистана и RAWA сыграли историческую и центральную роль на этом пути».
Она вспоминает:
«Четыре года назад талибы снова начали набирать силу, будто бы власть передали им на серебряном блюде. С 2007 года начались кампании, готовившие их возвращение».
Сила, рождённая из женского сопротивления
Сара завершает свой рассказ:
«Сегодня я образованная женщина, работающая удалённо, но это не значит, что я свободна от боли. Иногда даже дышать тяжело, тоска накрывает. Но когда я думаю о женщинах, угнетённых не только обществом, но и государством и собственными семьями, я нахожу в себе силы продолжать. Я борюсь за свободу женщин в моей стране — за освобождение от патриархата и экстремизма. Возможно, я не смогу изменить свою реальность или реальность других, похожих на меня, но я верю, что наша сегодняшняя борьба может создать лучшее завтра, дать будущим поколениям шанс жить жизнью, не похожей на нашу, тяжёлую от угнетения. Эта вера и даёт мне силы идти дальше, несмотря ни на что».
Насилие в отношении женщин и детей в Иране достигает тревожного уровня. Только за период с…
Журналист Хусейн Айкол, госпитализированный 14 октября после кровоизлияния в мозг, продолжает проходить лечение в Больнице…
Когда вы открываете глаза поутру в Рожаве, это не простое пробуждение. У вас рождается ощущение,…
В женском общежитии города Дивандере произошла утечка угарного газа, в результате которой тяжёлое отравление получили…
Журналист Хусейн Айкол, перенёсший кровоизлияние в мозг дома в Анкаре 14 октября, а затем переживший…
Журналистская ассоциация «Диджле Фират» (DFG) опубликовала доклад «Нарушения прав человека в отношении журналистов в ноябре».…