Беды, постигшие народ, не забываются даже по прошествии столетий. Лик смерти, приходившей за прадедами сто лет назад, пугает правнуков, протягивая прозрачные цепкие кисти со страниц учебников и из строчек колыбельных. Особенно когда угроза исходит от тех, кто близко. Кто всегда рядом.
Жестокое обращение чужаков с культурой автохтонного населения завоеванных территорий, равно как и с самим населением, не идет ни в какое сравнение с жестокостью ближайших соседей, павших жертвами иллюзии собственного превосходства. Тех, кто, живя в соседнем доме, исповедует другую религию или принадлежит к иной этнической группе. История Ближнего Востока из века в век доходчиво учит не верить соседу, даже если ежедневно делишь с ним хлеб и воду.
Надо понимать, что за кровавой резней такого рода стоит не многовековое противостояние контрастных воззрений, а своевременная идеологическая обработка. Например — джихадистская. Среднестатистическим арабам-суннитам, а равно и живущим с ними бок о бок курдам, туркоманам, ассирийцам, езидам, в мирные времена абсолютно безразличны взгляды ближнего на место имама Али в пантеоне пророков, на внешний вид ТавусиМалака и т.п. Быт перекрывал религию по всем позициям. Прибыль от продажи риса и огурцов была важнее национальности покупателя, а вечерняя партия в карты под чай и кальян собирала за одним пластиковым столиком провинциальной чайханы халдея-ассирийца, курда-ярсана и седого араба-накшбандийца.
А потом пришла война. Войну раздули силы, заинтересованные в политическом влиянии, а дрова в огонь гражданской бойни подкидывали разномастные идеологи. В нынешнем кровопролитии фактор национальной и религиозной принадлежности стал основополагающим. Многое зависело от направленности и плотности пропаганды. Некоторые этносы и конфессии ушли в глухую оборону, стараясь по возможности сохранить привычный порядок вещей.
Лучше всего это удавалось городскому населению, объединенному общими социальными и бытовыми запросами и обладающему несравненно более высоким уровнем образования, нежели сельское население. Статистические исследования последних лет свидетельствуют о том, что условный ближневосточный деревенский житель-суннит, помимо Корана, читает примерно две страницы печатного текста в год. Надо ли объяснять, почему догматические, апеллирующие к высшим силам и прямые, как рельс, призывы исламистов дали богатые всходы преимущественно среди малообразованного населения?
Жадно переварив догмат, подсунутый бородатым доброжелателем, возвышающий твой саманный сарай над саманным сараем ближайшего соседа иной национальной или конфессиональной принадлежности, ближневосточный пастух схватился за нож. И сразу принялся резать тех, кто оказался в пределах досягаемости — буквально за соседним забором. Больше всего досталось тем, кто, в силу традиции, и без того пребывал в вынужденной или добровольной изоляции, скрывая особенности своей веры, выстраивая национальную парадигму на фундаменте религиозных воззрений.
Полагаю, читатель, знакомый с историей ближневосточного конфликта, понял направление темы. Речь пойдет об иракскихезидах. О тех, кто в суннитской табели о рангах занимает «почетное» место дьяволопоклонников, подлежащих либо принудительному обращению в ислам, либо уничтожению.
Не стану мучить долгими пересказами религиоведческих и исторических трудов. О езидах и их вере, несмотря на традиционную закрытость их религиозных институтов, известно достаточно. Не менее известен и факт геноцида езидского населения, учиненного исламистами «Исламского государства» на северо-западе Ирака в 2014-2015 годах и продолжающегося до сих пор. Не так уж и трудно представить себе картину разрушенного Шенгала (Синджара), тысяч убитых, изнасилованных и покалеченных, беженцев и езидских девушек на невольничьих рынках Мосула по 150 долларов за голову.
ООН, провозившись больше полутора лет с расследованием очевидных вещей, не так давно признала существование геноцида езидского населения. Большинство из 700 тысяч езидов Ирака было вынуждено покинуть свои дома. Некоторые перебрались в Европу, Америку, к родственникам, живущим в относительно спокойных районах. Но большая часть беженцев осела в официальных и импровизированных лагерях вокруг города Дохук.
Я побывал в одном из таких лагерей. Вернее, в той его части, что расположена за пределами основной территории лагеря, курируемого международными гуманитарными организациями. На нескольких сотнях гектаров в палатках, контейнерах и импровизированных домах пытаются выжить порядка 50 тысяч езидских беженцев из Шенгала, Мосула и множества других городков и деревень западного Ирака и восточной Сирии. Но прежде чем рассказать несколько человеческих историй, ради которых я и пишу этот материал, считаю нужным привести ряд фактов, проливающих свет на истинную подоплеку тяжелейшего положения езидов Ирака.
Несмотря на объективные факты родства с курдами, езиды выделяют себя в отдельную этническую группу. В их среде весьма популярна версия о том, что езиды не были курдами, а вовсе наоборот — до прихода ислама все автохтонное курдское население региона было езидским. На этой почве часто возникают споры об истинном возрасте езидизма как такового. Пренебрегая первыми упоминаниями об учении, относящемися к XI-XII векам, представители езидских элит денонсируют официальную историографию, предпочитая вести родословную своего учения от зороастризма. Впрочем, первичность зороастризма применительно к езидской традиции также оспаривается многими езидскими богословами и историками.
Применительно к современной ситуации можно, однако, констатировать один непреложный факт: у иракских езидов нет союзников. Большинству национальных и политических сил региона они безразличны, а в некоторых случаях — ненавистны. Причиной тому — многовековая добровольная изоляция езидов, вызванная их религией, а также вынужденные претензии этноконфессиональной группы на присвоение ей особого статуса. Можно вполне объективно заявить о том, что два последних года ознаменовались не только геноцидом, но и повсеместной деформацией отношений между езидами и теми, кто еще недавно идентифицировался ими как союзник и даже покровитель. Езиды самим фактом своего проживания в стратегически важных районах Ирака с легкой руки правительства приобрели негласный статус парий.
Достаточно сказать, что в силу религиозных и политических причин бригада пешмерга ДПК (правящей партии Иракского Курдистана) бросила езидовШенгала на съедение террористам ИГ, оперативно, без единого выстрела, оставив город в ночь со 2 на 3 августа 2014 года.
Правительственные силы автономии, покидая позиции, не оставили езидам ни оружия, ни продовольствия. Порядка 10 тысяч курдских бойцов, имевших все шансы не только отразить атаку террористов, но и перейти в контрнаступление, покинули Шенгал за два часа до прихода ДАИШ.
Несколько сотен местных жителей, ставших впоследствии костяком Сил защиты Эзидхана (СЗЭ), не имея достаточного опыта и испытывая недостаток в вооружении и боеприпасах, весьма оперативно организовали оборону нескольких районов Шенгала, отбили попытку штурма террористами езидского храма Лалеш и совместно с пришедшими на помощь отрядами народной самообороны (ОНС) сирийских курдов приоткрыли коридор для вывода мирного населения в горы Синджара.
Среди тех, кто сразу после описываемых событий пришел на помощь езидскому ополчению, стоит также упомянуть партизан Рабочей партии Курдистана, вошедших в Шенгал с территории Сирии несколькими группами по 30-40 человек.
Сражение продолжалось больше года. В конечном итоге, после многомесячных уличных боев исламисты были постепенно выбиты из Шенгала и точечными ударами рассеяны по горной местности южнее города. После окончания боев в ноябре 2015 года несколько батальонов пешмерга ДПК вошли в город, а проправительственная пресса Иракского Курдистана заявила о взятии Шенгалабарзанистами. Заявление не соответствовало действительности, так как пешмерга принимали участие только в заключительном этапе битвы за Шенгал, оперируя малыми группами в пригородах и деревнях, на расстоянии порядка 10-15 км от города.
За весь период боев в городе правительственные силы не поддерживали езидское ополчение, оказывая ему лишь редкую тактическую помощь, блокировав некоторые пути поставки террористам боеприпасов из Мосула. Победный марш пешмерга в Шенгале и флаги Курдистана, мгновенно взвившиеся над позициями сводных сил обороны (воевавших под бело-красно-белым флагом Эзидхана), стали настоящим яблоком раздора между режимом президента Иракского Курдистана Масуда Барзани и езидами.
Более того, министерство пешмерга сразу же издало приказ о разоружении бойцов СЗЭ, по причине их условной «нелегитимности». Де-факто правительство Барзани отказало населению Шенгалав праве сопротивляться исламистам с оружием в руках. В качестве альтернативы езидам было предложено прекратить все контакты с РПК и ОНС, принудить последних покинуть территорию Ирака, а самим СЗЭ — войти в состав правительственных вооруженных сил. Разумеется, ни одно из требований пешмергаезиды выполнять не собирались.
Присутствие барзанистов в городе ознаменовалось многочисленными локальными перестрелками между пешмерга и защитниками Шенгала, арестами командиров и бойцов РПК и ОНС, а также несколькими инцидентами с драками и мародерством. Впрочем, благодаря твердой позиции командования езидов, всем вооруженным группам удалось прийти к своеобразному паритету. РПК и ОНС не покинули город, а пешмерга и СЗЭ разделили Шенгал и пригороды на зоны контроля.
Район Дохука и Шенгала входит в сферу интересов многих политических группировок. К этому располагают такие факторы как близость к границам Сирии и Турции, обилие нефти и полезных ископаемых, столица ИГ в Мосуле, а также многонациональное и многоконфессиональное население. Правительство Иракского Курдистана, к которому поначалу тяготели езиды, после событий 2014 года более не рассматривается ими в качестве союзника. РПК и ОНС, не получающие поддержки от правящей партии Иракского Курдистана ввиду ориентированности последней на развитие экономических связей с Анкарой, фактические пребывают в состоянии «тихой» войны с режимом Барзани.
В свою очередь, турки, считающие РПК и аффилированные с ней ОНС террористами, развернули в районе Мосула несколько военных баз под предлогом борьбы с исламистами. Анкара всячески препятствует сотрудничеству РПК с оппозицией Иракского Курдистана, а турецкие ВВС регулярно наносят авиаудары по базам РПК на территории Ирака. Наконец, сирийские курды также лишены поддержки правительства Иракского Курдистана: последний даже закрыл погранпереходы в Сирию. Нелишним будет упомянуть, что сделано это было по требованию Турции.
Расследование геноцида езидов, идущее при активном участии международных организаций, выявило целый ряд интересных фактов, свидетельствующих о связи режима Барзани с исламистами. В целом, тема не нова, но до определенного момента она существовала в рамках расследования преступлений режима Саддама Хусейна и спорадических выступлений депутатов оппозиционных сил Иракского Курдистана. Но после знаменитого выступления на заседании Совбеза ООН Нади Мурад — молодой езидки, бежавшей из плена ДАИШ — внимание мирового сообщества к проблемам езидов возросло на порядок. Надя Мурад даже была номинирована правительством Ирака на Нобелевскую премию мира.
Факты, приводимые международным комитетом, работу которого всячески пытается пресечь правительство курдской автономии, свидетельствуют о планах стратегического взаимодействия Барзани с ИГ. После того, как мы пообщались с одним из следователей, чье имя я не могу назвать по ряду объективных причин, обстоятельства крайне тяжелого положения езидов Ирака предстали в новом свете.
Перечень тревожных факторов велик. Но есть и те, что на первый взгляд кажутся малозначительными и обретают вес только при внимательном изучении ближневосточных проблем. Например, представители арабских суннитских элит, проживавшие в Мосуле в первый год оккупации города исламистами и решившие внезапно сменить место жительства, были приняты режимом Барзани с распростертыми объятиями и расселены в фешенебельных районах Дохука. Многие из этих «переселенцев» занимали высокие посты во властных институтах ИГ, а некоторые участвовали в подготовке «внезапного» захвата исламистами Мосула и Шенгала. В частности, директор самой крупной больницы Мосула, вполне комфортно чувствовавший себя среди исламистов, неожиданно поменял место жительства, переехал в Курдистан и занял видный пост в министерстве здравоохранения автономии.
На фоне недавних заявлений советника Барзани о том, что «ИГ не будет считаться врагом Курдистана, если перестанет нападать на курдов», преференции, оказываемые Барзани недавним пособникам террористов, уже не кажутся такими странными. В войне с езидами, грозящей разразиться в любой момент, Барзани может опереться только на исламистов. Ну, а Турция едва ли поддержит Барзани в конфликте с народом, недавний геноцид которого был признан на международном уровне.
Наиболее возможным вариантом развития событий в случае перехода конфликта Барзани и езидов в «горячую» фазу будет внезапное наступление ИГ в западном направлении, при негласной поддержке Турции и молчании сил Коалиции. Таким образом, Барзани сможет убить двух зайцев, ликвидировав езидское сопротивление в Шенгале и вынудив РПК и ОНС отойти на территорию Сирии. Дальнейшее развитие событий теряется в тумане.
Чтобы вышеизложенное предположение не выглядело излишне конспирологическим, достаточно сказать, что некоторые районы севернее и восточнее Дохука также заселены арабами-суннитами, якобы бежавшими (на самом деле, вполне мирно переехавшими) из Мосула в Курдистан вместе со всем имуществом, контактами и даже шейхами. Надо ли говорить, кто станет на пути езидских беженцев, стремящихся покинуть Шенгал в случае наступления ИГ из Мосула?
А теперь — несколько историй, достаточно полно иллюстрирующих реальное положение езидов, переживших оккупацию их земель террористами ДАИШ. Все они живут в палатках на территории лагеря беженцев в 20 километрах от Дохука. Их дома разрушены, многие родственники погибли или до сих пор находятся в плену у исламистов.
Глава семьи. Возраст — чуть больше сорока. 5 детей: три сына и две дочери. Был вынужден под угрозой убийства всей семьи демонстративно принять ислам. После нескольких месяцев плена бежал, подкупив нескольких боевиков, охранявших квартал:
— Утром, часа в четыре, пешмерга ушли из Шенагала. Их было больше десяти тысяч. Через час или полтора в город вошли террористы. Мы не сразу поняли, что происходит. Пытались убежать, но было уже поздно. 27 человек на трех машинах выехали из Шенгала, но город уже был окружен. Нас остановили на первом блокпосту, уже захваченном ДАИШ. Обыскали, изъяли все ценности, личные вещи. Вместе с другими беглецами отвели в школу. Разделили на несколько групп. Отдельно — мужчин, отдельно — женщин. Детей также отвели в две отдельные комнаты. Девочек — в одну, мальчиков — в другую. Заставили читать мусульманские молитвы, сунны из Корана. Сказали, что если не примем ислам — убьют всех. Мальчиков забрали куда-то. Как потом оказалось — в тренировочный лагерь. Девочек тоже погрузили в машины и увезли. Некоторых раздали боевикам. Некоторых мужчин, пытавшихся спорить с боевиками, убили прямо в школе, застрелили на глазах у всех.
Сын предыдущего респондента, 14 лет:
— Нас собрали и отвезли в какую-то казарму или школу. Сразу заставили читать молитвы. Тех, кто не знал их или плохо читал, били. Поднимали ранним утром, перед рассветом. Били еще в постелях, поднимая на молитву. Потом читали нам Коран, потом гнали на уроки боевой подготовки.
Старик-езид. Избежал смерти и был вывезен из Шингала за час до захвата города исламистами:
— У нас нет друзей. Кроме Бога, кого мы можем назвать друзьями? Разве что партизан РПК. Они нам помогли, как могли. Дали оружие. Мало, но больше и не было. Мы потом сами стали покупать оружие на черном рынке. Продавали машины, вещи, чтобы купить ДШК, гранатометы, патроны. Мы можем воевать, но у большинства наших бойцов — только автоматы, и даже патронов на всех не хватает. Мы успели убежать, а кто-то не успел. Многих убили в пути. Догоняли группы, отставшие от других по дороге в горы, и расстреливали на месте. На дорогах до сих пор можно увидеть сгоревшие машины, вещи на обочинах. Сколько точно погибло людей — не знаю. Несколько тысяч, вероятно.
Кирилл ОТТЕР