Культурный центр «Анка» продолжает борьбу с ассимиляцией

Центр организует различные мероприятия в сферах визуальных искусств, театральные представления и делает отдельный фокус на музыке. Сначала для этого пользовались традиционными курдскими музыкальными инструментами, такими как даф (барабан), зурна (аналог – средневековый инструмент типа гобоя) и тамбур (лютня). Играть на этих инструментах обучали в «Анке». Позже пришло понимание социальной природы музыки во времена сопротивления. Неджет Баят, основатель «Анки», рассказывает: «Теперь почти в каждом доме вы можете найти скрипку, пианино или виолончель. Но ПСР препятствует культурному центру в организационной деятельности, запрещая мероприятия и акции уже в течение более чем четырех лет.

Неджет Баят рассказал о работе в культурном центре и ситуации, сложившейся в Ване, корреспонденту «ANF»:

— Как вы начали заниматься музыкой?

— Я родился в городе Килабан, в Ширнахе, но провел свое детство и молодость в Ване. Я начал заниматься музыкой, когда шла война в Персидском заливе. Мои родственники строили убежище в нашем жилище из-за страха перед бомбежками. В девяностые это было обычным делом – строить бункеры против отравляющего газа в подвалах. Так делали все жители Вана в те времена. Мне было около десяти лет, у меня случилась небольшая неприятность. Я был ещё ребенком и громко расплакался, но замолчал, когда увидел тамбур, принадлежавший моему дяде. Они дали мне лютню, и я почувствовал связь с инструментом. Позже на меня оказывали сильное давление, чтобы я перестал заниматься музыкой.

— Что значит «давление»?

— В то время в обществе не слишком поддерживали музыку. Людям было свойственно поверхностное мышление, а музыкального рынка еще не было. Свою роль играла и религия. Вас могли счесть «не истинно верующим». Семьи стыдили, если кто-то из них занимался музыкой. Я тоже сильно от этого пострадал. Но каким-то образом я смог раздобыть себе лютню. Мой отец стремился прекратить мои занятия и ломал мою лютню несколько раз. Я продолжал ее чинить, но он никогда не упускал возможности сломать ее снова.

— Вы получили музыкальное образование?

— Да, я учился в консерватории в Акденизе, но не смог выпуститься.

— Почему?

— С одной стороны, были политические причины. Но я также верил, что классический турецкий подход к образованию не сможет мне помочь. Тогда я также писал музыку для фильмов.

— Как вам удалось убедить свою семью?

— Это было непросто. Шел 2000 год, когда я уехал в Стамбул, избегая оказываемого на меня давления. Там были серьезные разногласия с государственными органами. Можете вообразить. Потом родственники забрали меня обратно в Ван, но прекратили мешать моим занятиям музыкой. Тогда я захотел снова приобрести лютню и пошел в магазин, но она оказалась очень дорогой для меня. Я позвонил производителю и предложил ему продавать инструменты в Ване. Сначала мне ответили, но, когда я сообщил, что денег у меня не было, люди потеряли интерес и положили трубку. Прошло около недели, когда внезапно привезли продукты этой компании, сотни штук. Так был подготовлен путь для того, чтобы изменить сложившееся отношение к музыке в этом городе.

— Тогда вы открыли в Ване первый музыкальный магазин?

— Именно так. Мы везли в Ван все виды музыкальных инструментов. Было время, когда здесь вы могли купить только даф, зурну или тамбур. Это время прошло.

— Какой была атмосфера тогда?

— Сначала люди приходили в магазин только для того, чтобы делать фото. Со временем многие стали интересоваться скрипками.

— И это было началом «Анки»?

— Да, когда количество желающих играть на музыкальных инструментах возросло, «Анка» нашла свой путь в жизнь. Центр функционирует уже более 20 лет. Мы начали вести курсы в самых разных сферах.

— Это было сложно?

— Сначала мы не могли обучать игре на всех инструментах. Мы начали с лютни и ударных. Приезжали люди из других городов, работали для нас и учились быть преподавателями. Скрипку, пианино или виолончель можно теперь найти почти в каждом доме Вана. Мы внесли в это свой вклад. Это произошло в тяжелых условиях. Никакой поддержки у нас не было.

— Какие изменения привнесла сюда ваша работа? Как идет борьба с культурной ассимиляцией?

— Это исторически сложившаяся проблема. Культурная ассимиляция коснулась всех обществ. Условия в Турции заставляют людей больше заботиться о своих первостепенных нуждах. Культурная сфера казалась им чем-то, что было чертой западных обществ. Шли политические и социальные процессы, давшие толчок к развитию, но шли и те, что мешали ему. Мы живем в регионе, историческое имя которого Курдистан, в этом регионе говорят на курдском языке, но писать на нем музыку запрещено. Мы начали играть курдские песни и учить им. Мы сказали, что композиции на курдском могут быть положены на скрипку и пианино. Я думаю, здесь помогло культурное богатство ассимилированного общества.

— Как шло сопротивление репрессиям?

— Мы смотрим на правящую систему и правящий порядок с точки зрения оппозиции, и так мы создаем свое искусство. Сегодня многие жители Вана приводят своих детей учиться играть на пианино. Они хотят, чтобы те могли сыграть курдские композиции на классических западных инструментах в том числе.

— Де факто в Ваге более 1500 дней держится режим чрезвычайного положения. Каковы его последствия для вашей работы?

— Это значит как минимум то, что 1500 наших мероприятий были запрещены. Мы продолжаем работу в очень ограниченной среде. Мы хотели бы организовывать мероприятия, участвовать в которых смог бы каждый. Это должны быть открытые ивенты. Но мы не можем ни работать в соответствии с нашими планами и пожеланиями, ни вносить такие предложения. Точно так же не могут заниматься организацией мероприятий и дружественные нам организации.

— Это подтолкнуло людей уходить в другие сферы?

— В Ване это происходит очень наглядно. Развилась проблемная культура «кофеен для болтовни». Количество таких заведений в провинции исчисляется уже тысячами. Должно быть, вы помните разрушительное землетрясение, потрясшее Ван в 2011 году. До него социальное пространство было гораздо более развитым. Потом правительство выселило людей, поселив их в дома в пригороде. Эти дома похожи на тюрьмы. Если вы поедете туда на зиму, обратно вам не выбраться. Выходить можно раз в неделю. До землетрясения эти люде жили в центре Вана.

Но дело не только в запретах: жители этого города сепарированы друг от друга, изолированы после этого землетрясения. Прежде нам приходилось отказывать желающим, потому что на наших курсах или мероприятиях не хватало мест, теперь мы стараемся помочь каждому. Изменились и культурные проявления. Правящая партия продолжает организовывать культурные мероприятия, их запрет не коснулся. Люди, близкие к ним, принимают участие в этих мероприятиях. Наши предложения встречают отказ даже для проведения в независимых центрах, таких, как наш. Сейчас мы готовим пьесу под названием «Anrecht». Мы не знаем даже, разрешат ли её поставить, но все равно готовимся.