Сахера Рахмани: фемициды стали переломным моментом в сознании людей

Сахера Рахмани. Российско-иранский дизайнер и художник-модельер. Курдская женщина, посвятившая своё искусство свободе женщин, исповедующих ислам.

На видео и фотоматериалах, ежедневно заполняющих новостные ленты, запечатлены шокирующие сцены издевательств над задержанными женщинами. Статья 39 Конституции Исламской Республики Иран запрещает «всякое оскорбление человеческого достоинства задержанного, арестованного, заключённого и сосланного». За гибелью Жины Махсы Амини последовало множество эпизодов фемицида как на улицах протестующих городов, так и в мечетях, и даже школах. В столкновениях с силами безопасности страдают и женщины, и мужчины, и дети. СМИ пытаются выстроить свою причинно-следственную связь, ссылаясь на законы мусульманского общества, будто бы специально игнорируя тот факт, что многоконфессиональное население Ирана едино в своём мнении о недопустимости оправдания насилия религиозными убеждениями и требует справедливости за отнятую наивысшую ценность – человеческую жизнь. 

Масштабы расчеловечивания выходят за пределы самых неутешительных прогнозов аналитиков, но заголовки изданий продолжают пестрить словами «хиджаб» и «женщина в исламе». 

Действительно ли религия, занимавшая одну из ведущих ролей в формировании исторического портрета региона, стала камнем преткновения? Является ли ношение хиджаба обязанностью женщины с точки зрения ислама? И допустимо ли принуждение в мусульманских законах? На эти и другие вопросы ответила Сахера Рахмани. Российско-иранский дизайнер и художник-модельер. Курдская женщина, посвятившая своё искусство свободе женщин, исповедующих ислам.  

– Вы создаёте модные коллекции, используя яркие цвета и нетипичные в представлении многих формы. Встречали ли Ваши работы критику со стороны консервативной части? Ваше творчество подвергалось порицанию за нарушение каких-либо канонов? 

– Критика была. Конечно, была. Особенно в начале моей карьеры. В своих работах я придерживаюсь основных канонов, но считаю, что хиджаб – это не только чёрное одеяние, покрывающее женщину одним полотном с головы до ног. Как художник-модельер, я вижу свою задачу в том, чтобы мусульманская одежда вливалась в современные тенденции, чтобы женщина могла чувствовать себя свободно и наравне с другими, чтобы ничто не мешало ей развиваться. Например, не каждая женщина-мусульманка не в мусульманской стране, одетая в чёрную абаю, полностью в хиджабе, может ощущать комфорт. Есть большая вероятность столкнуться с бытовой дискриминацией, получить отказ при устройстве на работу и т.п. Моя цель создавать такие наряды, которые не только соответствуют взглядам женщин, но и несут красоту. Существует такое мнение, будто бы женщина должна одеваться красиво только дома, только для мужа, а на улице ей нельзя привлекать внимание. И вот мой ответ: чёрный хиджаб в немусульманском обществе привлекает больше внимания, а в некоторых случаях может последовать и негатив вплоть до отвращения. В красивом одеянии женщина оставит приятное впечатление и не заострит внимание на одежде и внешнем виде. 

– В России мусульманки отстояли своё право на ношение хиджаба, и трудность этого процесса была сопряжена, главным образом, в преодолении стереотипов среди немусульманской части общества. Похоже, в Иране складывалась противоположная ситуация. К каким методам выражения несогласия прибегали женщины Ирана ранее, до нынешних событий? 

– На самом деле эта проблема в России существует до сих пор. Она не решена окончательно и наиболее распространена в регионах. Меня часто приглашают на телепередачи и в эфиры радио, посвящённые вопросам мусульманок. Да, Конституция РФ закрепляет за всеми равные права, и мы живём в свободной многоконфессиональной стране. Каждый волен сам выбирать вероисповедание. И, тем не менее, в повседневности даже в государственных учреждениях женщины в хиджабе регулярно сталкиваются с бытовой дискриминацией. Перед ними закрывают двери. 

Женщины в Иране в разные периоды выражали несогласие консерватизму самыми неординарными способами. Одно время молодые иранки специально прибегали к эпатажу: красили длинные ногти, использовали подчёркнуто яркий макияж, надевали вызывающие по меркам традиционного общества аксессуары, шарфы. Этот вызов был тоже формой протеста, попыткой обратить внимание на заботящие их вопросы в действительности. Ответная реакция ограничивалась, как правило, разъяснительными беседами. Родителей и других старших членов семьи звали разобраться в ситуации… Борьба с женскими протестами была всегда. Но фемициды стали переломным моментом в сознании людей, их терпение лопнуло. 

– Женская солидарность вывела на улицы сотни тысяч людей разных национальностей, разных религий. Какие варианты решения предлагают они? 

– Во-первых, здесь дело не в женской солидарности, а именно во всеобщей солидарности. И женщины, и мужчины, и школьницы, и школьники, и молодые, и пожилые – абсолютно все люди солидарны в этом вопросе. СМИ распространяют информацию с уклоном на то, что это агрессия со стороны ислама, и случай вызван несоблюдением канонов ислама. Но это не так. В исламе нет агрессии и принуждения. Ни в коем случае. Здесь типичный пример безнаказанных действий правоохранительных органов. Смерть Махсы Аминистала ключевым в данной ситуации обстоятельством, и все женщины разом выступили за свои права, просят свободы. То есть не просто отмены хиджаба. Они хотят полностью изменить свою жизнь, хотят улучшить свои социальные, экономические и прочие условия. Их желание не сводится к тому, чтобы просто снять платки. Реакции женщин самые разные: выходят на улицы, бастуют, кричат «женщина, жизнь, свобода» и «она наша сестра». Жгут платки. Они хотят справедливости, возмездия за смерть многих таких, как Махса. Мужчины поддерживают их. Решение – изменить жизнь людей. Услышать женщин, услышать общество, услышать иранцев.  

– Обязательное для всех женщин ношение хиджаба и прочие правила в большей степени поддерживаются мужчинами или самими женщинами? 

– Ношение хиджаба – понятие растяжимое. Для верующих – это быть покрытой. Те девушки, которые не хотят носить хиджаб, но законы страны их обязывают, надевают шарфы, при этом их волосы частично остаются видны. Правила по общему внешнему виду распространяются на всех. Сложно сказать, кто в большей степени поддерживает ношение хиджаба, но если женщина не хочет, то и мужчина рядом с ней не хочет этого. Хиджаб – выбор сугубо личный, выбор тех людей, которые верят, соблюдают и для которых ношение хиджаба естественно. Наряду с обычной закрытой одеждой, старшее поколение, например, может носить и чадру. Это их выбор. У молодёжи своё виденье, поэтому от них требуется хотя бы покрыть голову. Но суть в другом. Погибла девушка. В иранских СМИ версия такова, что «у неё случился инфаркт», «она болела». И, тем не менее, факт остаётся фактом… её нет с нами. И многие другие девушки последовали за ней… Люди, присоединяющиеся к протесту, выступают не против религии, платков, хиджаба. Они против давления государства, они хотят свободы, чтобы каждый мог расти и развиваться. Будучи женщиной, будучи мужчиной… будучи иранцами. Положение в стране за последние несколько лет не улучшается.  

– Насколько важно женщинам Ирана, исповедующим ислам, чтобы правила распространялись и на немусульманок?

– Скажу честно, затрудняюсь дать социологическую оценку, но могу ответить со своей точки зрения. Я согласна с тем, что в мусульманских странах должно присутствовать правило ношение одежды, но необязательно, чтобы женщина покрывалась по канонам ислама полностью.  В Коране Всевышний говорит, что нет в этом принуждения. И мы – никто, чтобы диктовать людям, понуждать их. Главное, проявлять уважение к традициям того или иного общества, к стране. Например, когда человек заходит в церковь, он надевает косынку, не надевает мини юбку. Внешний вид всё-таки соответствует тому месту, куда вы идёте. В мечеть заходят – обязательно надевают скромную одежду, как и в церковь. Когда туристы – немусульмане посещают страны традиционного уклада, онидолжны помнить об этикете: этика и взаимное уважение. И к одежде это тоже применительно. Женщины Ирана, думаю, в большинстве своём за «золотую середину», то есть одежда должна быть закрытой, но нельзя принуждать к ношению хиджаба. Касательно иностранцев, хоть и есть закон, регламентирующий внешний вид, люди в Иране к туристам всегда относились гостеприимно. И со стороны охранительных органов за несоблюдение туристами правил насилие не применялось. В особых случаях поступали просьбы, замечания, что так-то и так нельзя.

 – Хиджаб – право женщины, но не обязанность и не тюрьма. Принуждение к ношению хиджаба отталкивает, приумножает ложные представления о религии и о людях, исповедующих веру? 

– Да, я согласна с этим. Как говорится в русском языке, «запретный плод сладок». Принуждение к исполнению чего-либо у человека естественным образом может спровоцировать обратную реакцию. И поэтому отторжение у молодёжи к религии, в частности, усиливается. Когда идёт давление на женщину извне и понуждение по законам «потому что так необходимо», но внутри нет веры или тех же убеждений, у неё происходит негативная реакция. Непринятие. Ненависть. «Я не хочу».

Во время своих поездок в Иран общаюсь с самыми разными людьми из разных социальных групп. Нередко в повседневности можно встретить тех, кто перестал верить. «Мне это не помогает», – говорят они. Бывает такое, что человек никогда в своей жизни не читал Коран. Его и не тянет, его позицию относительно религии и духовных ценностей формирует чужое мнение или абстрактные представления. Особенно молодое поколение подвержено влиянию западных тенденций, потому что, когда нет знаний о религии, но оказывается давление – они предпочитают уйти в другую сторону, но только не в эту. Некоторые принимают христианство, некоторые живут и не задумываются о религии в принципе. У них иные мысли, интересы, иные стремления в жизни. Эта отчуждённость ощущается, её трудно не заметить. 

– Если хиджаб олицетворяет собой свободный выбор женщины, почему для иранских женщин, большинство которых привержены традициям, хиджаб превратился в атрибутику подчинения? 

– Хиджаб для верующих – символ послушания Всевышнему, но не подчинённости кому-то и чему-то: ни государству, ни человеку, ни идеологии. Это очень важный момент. Для женщин, исповедующих и соблюдающих ислам, он действительно олицетворяет свободу выбора женщины. Повторюсь, в Коране Всевышний говорит, что нет принуждения, и главное – личное желание. Человек должен захотеть это своим сердцем. Когда ты веришь, любишь, испытываешь потребность в вере, то принимаешь и подчиняешься. Иначе – это не искренне, а по принуждению. Иран, будучи исламской страной, ввёл закон, но получились такие последствия, о которых известно. Есть несогласные, и их много среди молодёжи. Конфликт воззрений исходит из того, что просветительскую работу в обществе и распространение исламского знания заменило давление со ссылкой на существующие законы. Соответственно, нет правильных знаний, нет понимания, нет притяжения и желания. И это выливается в ту реакцию, которую сейчас видим. 

– Можно ли назвать протест выступлением против культуры насилия, нормализации самоуправства и произвола? 

– Это реакция на репрессии. Напряжение, накопившееся за эти 43 года. Ненависть, боль, желание перемен. Возможно, кто – то выражает эмоции относительно законов, кто-то против канонов. Мотивы у всех могут быть разными. Однако те, кем движет религиозный фактор, находятся в меньшинстве. Большинство против давления государства и несправедливости. Смерть Махсы Амини вследствие ареста за нарушение правил ношения хиджаба побудила объединиться людей различных взглядов. Своим протестом «мы с тобой и мы хотим свободы» они выражают солидарность общим настроениям среди народа.

– Принадлежность женщины к той или иной конфессии не может использоваться против неё: ни как средство давления, ни как причина её преследования. Какие запреты для женщин можно считать общепринятыми правилами поведения, а какие запреты иранские женщины ощущают как давление и вмешательство в их частную жизнь? 

– Запреты распространяются в основном на «несоответствующий» внешний вид. Их можно отнести к общепринятым правилам поведения, хоть они и вызывают противоречия. Женщины Ирана отличаются своей любовью к красивой одежде, уходу за собой. Когда приезжаю в Иран, подмечаю, что даже к обычному походу в магазин за хлебом девушки относятся несколько иначе, чем в России. Российских женщин не встретишь с ярким или вечерним макияжем в будние дни, а в Иране наоборот.  

Официальный закон о временном браке, принятый в Иране, с самого начала встретил неоднозначную реакцию, ведь большинство не разделяет такие взгляды и опасается морального упадка. Здесь мы видим, обратное: общество заняло консервативную сторону. Ведь что такое временный брак? «Брак» на час, на сутки, на неделю. Это претит семейным и культурно-нравственным традициям, сложившимся исторически. 

Но то, что происходит на улицах городов, имеет иные истоки. Требование к одежде и прочие регламенты – лишь одна из причин. Протестующие возмущены тем, что девушка фактически умерла из-за своего внешнего вида. И это стало катализатором бунта. Люди, разгневаны и требуют решения всех накопившихся проблем в стране.

— Чего нет или чего не хватает в жизнедеятельности общества Ирана, чтобы предупредить и остановить насилие над женщинами? 

— Духовности. Нет религиозных знаний у определённой части общества, не хватает опоры на духовную составляющую. Почему и важно изучать свою религию. Жестокость происходит от отсутствия воспитания, изначально она формируется в семье. К примеру, если мать прививает духовность и нравственность своему ребёнку, то у него во взрослой жизни и мысли не возникнет поднять руку на женщину или подвергать кого – либо насилию. И также это работает в обратную сторону. Если ребёнок рос в безнравственной, жестокой среде, то его личность сформируется с характерными особенностями.  

Женщина – мать, она воспитывает целые поколения. И её миссия, как хранительницы добра, нравственности, традиций, безгранично важна. Закон должен оберегать женщин и пресекать бесчеловечность. Ведь если бы закон был не на стороне «своих», а выбрал сторону духовности, то такого кризиса не случилось бы. 

Ещё… отсутствие общественного диалога, как опоры, как способа донести свою точку зрения… Это вселяет в людей боязнь быть непонятыми. То, что мы все видим сейчас – это обратная сторона накопившегося страха быть неуслышанными и незащищёнными. Люди хотят быть услышанными. 

— Как в действительности обстоят дела с равноправием? Социальные лифты доступны всем иранским женщинам или женщинам из определённых слоёв населения? 

— Иранское общество не запрещает женщине самореализацию, карьерный рост, личностное развитие. Иранцам вне зависимости от пола важно наличие доступных социальных лифтов. Но в жизни женщины страдает именно социальная сторона: безработица, низкий уровень доходов, трудности с поиском работы в соответствии с образованием. И тяжелее всего приходится регионам. В центральных частях немного проще. 

— В СМИ происходящее связывают именно с теократическим строем, делая упор на строгость и отчасти жестокость мусульманских нравов. Насколько это соответствует истине? 

— Для СМИ особый интерес представляет показать ислам как жестокую религию. Эта давняя тенденция. Но подобное противоречит реальности. В светских государствах Европы насилия зачастую больше, но относительно Запада работает информационная политика, которая не распространяет свои принципы на остальные страны. Как только Восток попадает во внимание западных журналистов, всё самое страшное связывают именно с религией, с традициями народов. Трагедия, которая произошла с Махсой Аминитому пример. Намеренные действия полицейских или непреднамеренные, но служащий полиции – это человек, а не общество. И за людские поступки очернять целую религию, я считаю, неправильно. Как минимум, глупо. 

— Мир не в первый раз наблюдает протестный пожар в Иране, но этот случай кажется исключительным. Винит ли молодое поколение старших за то, что они допустили ослабление прав женщин? 

— Такого по силе протеста со времён революции против шаха не наблюдалось за все 43 года. Винит ли молодёжь поколение старших? Нет, сейчас все солидарны, едины в мыслях, едины в желании свободы… Задаваясь вопросом, а что же ждёт общество впереди, народ борется за свои права. Сейчас мы видим, как высвобождается огромный поток ненависти и негатива, накопленный в сердцах людей за много лет. 

                                    Интервью взяла Татьяна Одинцова. Член региональной общественной организации содействия реализации прав курдских женщин «Воля».

Источник